— Проходите, Антонина Игоревна, — Кристина отошла от двери, пропуская свекровь в прихожую. На лице женщины мелькнуло удивление, но оно тут же скрылось за маской учтивой улыбки. Ведь всего день назад Игорь уехал в командировку, и его мать не только знала об этом, но даже лично проводила сына на вокзал, перед этим щедро снабдив его домашними пирожками и напутствиями. Неожиданный визит казался странным.
— Раздевайтесь, я сейчас поставлю чай, — предложила Кристина.
— Мне некогда чаи распивать, — резко ответила Антонина Игоревна, даже не потрудившись снять своё демисезонное пальто, хотя в квартире было тепло. Она уверенно прошла мимо невестки, громко и тяжело ступая по полу коридора, и без лишних церемоний направилась в гостиную. Там она бросила оценивающий взгляд по сторонам, словно проверяющий инспектор, и с усилием опустилась в любимое кресло сына. Кристина последовала за ней, чувствуя внутри растущее беспокойство — визит явно не был дружеским.
— Я пришла по делу, — без предисловий заявила свекровь, пристально разглядывая Кристину своими светлыми, колючими глазами. Её сжатые губы и жёсткие морщинки вокруг рта предвещали что угодно, но не добро.
— По конкретному — за деньгами.
Кристина замерла, пытаясь осознать услышанное. Она ожидала советов, придирок, возможно, очередного упрёка — но не этого.
— За какими деньгами, Антонина Игоревна? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие. Возможно, она ослышалась?
— Обычными, Кристина. Теми, которые ты мне должна. За то, что живёшь с моим сыном под одной крышей. Игорь — золотой человек, достойный муж, а ты… сама понимаешь, что тебе повезло. Так что давай без лишних разговоров: плати ежемесячно на карту. Это будет справедливо.
Слова повисли в воздухе, будто плотный ком дыма. Кристина не могла сразу вымолвить ни слова. Взгляд свекрови был холодным, уверенным, без намёка на шутку.
— Вы серьёзно? — наконец произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Мы с Игорем вместе работаем, у нас общий бюджет. Если вам нужна помощь…
— Помощь?! — перебила Антонина Игоревна. — Речь о том, чтобы ты платила мне за право быть замужем за моим сыном! Я его растила, воспитывала, а теперь ты пользуешься результатом. Считай это арендой за использование ценного имущества!
Внутри у Кристины всё оборвалось. Шок сменился ледяным гневом.
— Ни одного рубля вы от меня не получите, — твёрдо ответила она. — То, что вы предлагаете — не справедливость, это шантаж и вымогательство. Как только Игорь вернётся, я расскажу ему обо всём.
— Ах ещё и угрожаешь? — взревела свекровь, резко вставая. — Подумай, поверит ли он тебе, или наоборот, мне? Я могу так много рассказать, что он выгонит тебя в одну минуту! Лучше плати, пока я не разозлилась всерьёз.
— Платить я не буду, — спокойно, но твёрдо ответила Кристина. — А вот покинуть мой дом вы должны прямо сейчас. В противном случае ваше требование будет считаться попыткой вымогательства. И да, Игорь мне доверяет. Потому что я никогда ему не лгала и не манипулировала им.
Антонина Игоревна побагровела от ярости, метнула в невестку полный ненависти взгляд и, ничего не сказав, стремительно вышла из квартиры. Кристина осталась одна, ощущая лёгкую дрожь от пережитого напряжения. Воздух в комнате казался отравленным.
Она долго ходила по гостиной, переваривая случившееся. Наглость, оскорбления, требования денег — всё это вызывало лишь омерзение. Хотелось позвонить Игорю немедленно, но она решила подождать, чтобы рассказать всё спокойно, когда они встретятся.
На следующий вечер Игорь вернулся. Уставший, но довольный поездкой, он обнял жену, ожидая приятного вечера. Но её напряжённое лицо насторожило его.
— Что случилось? — спросил он.
Кристина глубоко вздохнула и подробно рассказала о визите матери, о каждом слове, каждом намёке и угрозе. Лицо Игоря сначала выражало недоумение, затем — сомнение.
— Мама требовала денег за то, чтобы ты была моей женой? Это какой-то абсурд… Ты точно правильно поняла? Да, мама бывает резковата, но такое… Я просто не могу в это поверить.
— Я тоже сначала не поверила своим ушам, — ответила Кристина. — Но она повторяла это снова и снова. И угрожала рассказать тебе обо мне что-то плохое. Я не придумываю.
Игорь потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. Он любил жену, доверял ей, но принять подобное от матери было сложно. Он искал любое объяснение, которое смягчило бы ситуацию. Может, недоразумение? Ссора? Неправильное понимание?
Но чем больше он думал, тем яснее становилось одно: между двумя женщинами его жизни образовалась глубокая, почти непреодолимая трещина.
Именно в этот момент раздался звонок — телефон Игоря, лежавший на столе, ожил. На экране высветилось: «Мама». Он бросил короткий взгляд на Кристину, затем снова на устройство. В его глазах мелькнуло сомнение.
— Я отвечу, — произнёс он и нажал кнопку приёма, сразу же включив громкую связь, будто хотел, чтобы Кристина слышала всё, что будет сказано.
— Сыночек, привет, дорогой! Как добрался? Всё хорошо? — голос Антонины Игоревны звучал необычайно мягко и даже трогательно, что резко контрастировало с её обычным тоном. У Кристины внутри всё напряглось — она почувствовала неладное.
— Да, мама, я только что приехал, всё нормально, — ответил Игорь, стараясь говорить спокойно, но в его интонации проскальзывали нотки осторожности.
— Ох, сынок, как я за тебя волновалась! А тут ещё… — мать сделала эффектную паузу, и её голос дрогнул. — Вчера я заглядывала к вам домой, хотела проверить, всё ли у вас в порядке, пока тебя нет. Подумала, может, Кристиночке помощь нужна… А она… так со мной обошлась! Так грубо и неуважительно!
Кристина невольно вздрогнула, но сдержалась и промолчала, лишь с силой сжав пальцы в кулаки. Ложь была столь вопиющей, что ей перехватило дыхание.
— Что именно она тебе сказала, мама? — спросил Игорь, нахмурившись. Он внимательно посмотрел на жену, словно пытаясь прочесть правду в её глазах.
— Да что там! — воскликнула Антонина Игоревна. — Обозвала меня вмешивающейся, обвинила, что я пытаюсь тебя контролировать и настраивать против неё. Сказала, что мои визиты ей надоели и чтобы я больше не показывалась на пороге! Представляешь, сынок? Я — твоя родная мать — стала ей не нужна! Она хочет, чтобы ты забыл обо мне, чтобы вся твоя любовь и внимание достались только ей. Я чувствую, как она тебя подбирает, как манипулирует, пытается отвлечь от меня! А я всегда желала вам только добра…
Игорь молчал, лицо его стало непроницаемым. По глазам Кристина видела, как каждое слово матери оставляет в его душе след — сомнение, и что-то ещё, гораздо более страшное. Неужели он верит?
— Мама, давай потом об этом поговорим, — наконец вымолвил он, устало опуская плечи. — Я только приехал, мне нужно немного времени.
— Конечно, сынок, отдыхай, — голос Антонины Игоревны стал чуть твёрже, хотя в нём всё ещё слышалось удовлетворение. — Но подумай над тем, что я сказала. Я ведь знаю, что для тебя лучше. Эта женщина — не та, за кого себя выдаёт.
Звонок завершился. Некоторое время в комнате царила тишина.
— Значит, вот как она теперь всё представляет, — наконец произнесла Кристина, голос её был лишён эмоций. — И ты, кажется, склонен ей верить?
Игорь резко обернулся.
— Я не сказал, что верю ей, Крис! Просто… это моя мать. Она бы просто так не наговаривала, — он запнулся, но эти слова уже повисли между ними, как обвинение. Зёрна недоверия, аккуратно посеянные матерью, начали прорастать в его сердце. Он любил Кристину, но годы привычки и авторитета, созданные Антониной Игоревной, оказались сильнее. Кристина понимала — битва за доверие мужа началась, и её соперница — опытная и хладнокровная.
Тишина после звонка была густой и тяжёлой, будто предгрозье. Кристина смотрела на Игоря, и в её взгляде читались обида, боль и растерянность. Его неуверенность, его нежелание сразу встать на её сторону ранили больше, чем сама ложь свекрови. Он уходил в себя, избегал зрительного контакта, а молчание стало самым красноречивым ответом.
С каждым днём ситуация в семье ухудшалась. Игорь стал замкнутым, раздражительным. Бывшая открытость и тепло исчезли без следа. Кристина чувствовала отчуждение во всём — в его взгляде, в каждом движении, в каждом слове. Раньше они могли часами разговаривать, делясь радостями и тревогами. Теперь же между ними возникла стена, построенная из недосказанностей и недоверия.
Иногда Игорь пытался затрагивать тему, но его вопросы были полны скрытых упрёков.
— Может, ты действительно была слишком резкой с мамой? — говорил он, почти шёпотом, за ужином. — У неё характер непростой, но она ведь старается по-своему.
— Я была резкой, когда она начала требовать деньги и угрожать, — отвечала Кристина, с трудом сдерживая раздражение. — Ты хочешь, чтобы я терпела такое?
Он не отвечал, лишь упрямо отводил взгляд. А Кристина понимала: он не готов принять реальность такой, какая она есть. Ему проще верить в образ доброй матери, чем признать её истинную суть.
Антонина Игоревна продолжала своё дело. Каждый звонок был новой каплей яда — истории о «одиночестве», намёки на какие-то «подозрительные» связи Кристины, жалобы на её холодность. Полунамёки, недомолвки, жалобный тон — всё было рассчитано идеально. Игорь ловил каждое слово, и сомнения росли в нём день за днём.
Его придирки к Кристине становились всё чаще — то еда не та, то рубашка не та, то она слишком громко говорит по телефону. Каждая мелочь становилась поводом для раздражения. Это было невыносимо.
Однажды вечером Кристина не выдержала:
— Что с тобой происходит?! Почему ты не видишь, как она манипулирует тобой? Почему ты не веришь мне?
— Не смей так говорить о моей матери! — выкрикнул он. — Она всю жизнь меня растила! А ты… ты появились позже! Если она говорит что-то — значит, у неё есть причины!
— Причины? — Кристина смотрела на него с болью и злостью. — Она приходила ко мне требовать денег за то, что была замужем за моим отцом! Она угрожала мне! Это я должна извиняться?
— Я ничего не решаю! — крикнул он, но в голосе уже не было уверенности. — Просто всё сложно…
«Сложно» — это слово стало символом их разрушения. Сложно выбрать сторону. Сложно противостоять матери. Сложно быть справедливым. И эта сложность разъедала их отношения, оставляя вместо любви лишь пепел недоверия и боли.
Кристина чувствовала себя одинокой в этой борьбе. Её муж всё дальше уходил в свою скорлупу, всё больше склоняясь к мнению матери. Каждый их разговор оборачивался ссорой, каждый взгляд — недоверием. И она понимала: если так пойдёт дальше, их брак не выдержит.
Финал пришёл внезапно. Обычный субботний вечер, молчание, напряжение. Резкий звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть. Они переглянулись. Гости были неожиданными. Очень неожиданными…
Игорь неохотно поднялся и направился к двери. Кристина услышала, как в прихожей раздался резкий, уверенный голос Антонины Игоревны — от одного его звучания у неё похолодело в груди. Через мгновение свекровь стремительно вошла в комнату, словно ураган, сметающий всё на своём пути. В руках она держала папку, а её лицо было перекошено гневом, который едва сдерживался за маской благопристойности.
— Вот, сынок, смотри! — воскликнула она, швырнув папку на стол перед Игорем. Из неё вывалились фотографии и какие-то листы бумаги. — Смотри, кто твоя жена на самом деле! Я всё узнала!
Игорь недоумённо переводил взгляд с матери на бумаги, лежащие перед ним. Кристина тоже встала, ощущая тревожное предчувствие.
— Что это значит, Антонина Игоревна? — спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри уже всё напряглось.
— Это, дорогуша, доказательства твоего обмана! — женщина ткнула пальцем в одну из фотографий. На ней была Кристина, смеющаяся рядом с мужчиной, чьё лицо ей почти не было знакомо. Фото было сделано много лет назад, ещё до встречи с Игорём. — Посмотри, сынок! Пока ты работаешь, она тут развлекается! А это вообще цветочки! У меня есть переписка, где она рассказывает другим своим ухажёрам, как обобрала их! Она — охотница за чужими деньгами, Игорь, и ты стал её очередной жертвой!
Игорь молча перебирал снимки, его лицо становилось всё бледнее. Кристина смотрела на эту сцену с глубоким отвращением. Ложь была так груба и прозрачна, что ей даже не хотелось оправдываться.
— Эти фото старые, Антонина Игоревна, — сдержанно произнесла она. — А никакой переписки у вас нет, потому что её никогда не было. Вы просто выдумываете.
— Я лгу?! — закричала свекровь, голос её перешёл почти на визг. — Да ты посмотри на себя! Ты впилась в моего сына, как клещ! Хочешь забрать всё, что у него есть, а потом и меня убрать! Но я этого не допущу! Игорь, выгони её сейчас же! Эта женщина недостойна тебя! Она тебя унижает и опозорит окончательно! Очнись, сынок, пока слишком поздно!
Кристина больше не могла молчать. Накопленная боль, обида, раздражение, недоверие — всё это вырвалось наружу.
— Как вы смеете приходить в мой дом и клеветать на меня?! — её голос звучал не громко, но твёрдо, с силой, которая порой страшнее крика. — Вы разрушаете жизнь собственного сына своими интригами и завистью! Вы не мать, вы — чудовище, которое питается чужим страданием!
— Ах ты, неблагодарная тварь! — Антонина Игоревна шагнула вперёд, глаза горели ненавистью. — Да я…
Но Игорь, до этого момента молча наблюдавший за этой сценой, внезапно вскочил.
— Достаточно! — выкрикнул он так громко, что обе женщины замерли. — Замолчите обе! Я устал быть между вами! От ваших скандалов, от постоянного давления!
Он схватил бумаги и папку, сгрёб их в кучу и с силой бросил на пол.
— Мне всё равно! — он смотрел то на мать, то на жену, и в его взгляде был не только гнев, но и какое-то отчаянное желание освободиться. — Мама, ты давно перешла все границы! Но и ты, Кристина… Может, и правда, в её словах есть доля правды? Может, я действительно тебя не знаю? Может, ты не та, за кого себя выдаёшь?
Эти слова болью вонзились в сердце Кристины. Это было предательство — безоговорочное и бесповоротное.
— Так вот как ты решил, Игорь? — голос её стал холодным, ровным. — После всего, что мы прошли, ты выбираешь верить ей, а не мне? Ты готов поверить, что я такая, какой она меня представила?
— Я не знаю, кому верить! — крикнул он, лицо исказилось от боли и усталости. — Я просто хочу, чтобы это прекратилось! Я больше так не могу!
— Наконец-то ты понял! — с торжествующей улыбкой сказала Антонина Игоревна, подходя к сыну и кладя ему руку на плечо. — Прогони её. Она тебе не пара.
Кристина посмотрела на них — на самодовольную свекровь и на Игоря, стоявшего с опущенным взглядом, сломленного и потерянного, но так и не решившегося защитить её. В этот момент она поняла: всё кончено. Не было больше смысла бороться, доказывать, надеяться.
— Хорошо, — сказала она тихо, но твёрдо. — Это действительно закончится. Прямо сейчас. Я ухожу. И надеюсь, Игорь, ты будешь счастлив со своей матерью. Вы нашли друг друга.
Не оглядываясь, она пошла в спальню. За спиной слышались злорадные комментарии Антонины Игоревны и невнятное бормотание Игоря, но Кристина уже не слушала. Она быстро собрала самые нужные вещи в сумку. В квартире повисло напряжённое молчание, нарушаемое лишь звуком её шагов.
Выходя из комнаты, она увидела Игоря, стоящего среди гостиной, и мать, победоносно возлежащую в кресле. Он поднял глаза. В них была боль, смятение, но не было того, чего она ждала — искреннего раскаяния и просьбы остаться.
— Кристина… — начал он, но она его перебила.
— Не надо, Игорь. Всё сказано. Живите, как хотите.
Она открыла дверь и вышла, не оглянувшись. Её шаги отдавались эхом в пустом коридоре. Куда она пойдёт — не знала. Но одно знала точно: назад пути нет. Скандал достиг своей кульминации и разрушил всё, что связывало этих людей. В этой войне не было победителей. Только трое разбитых жизней, потерявших друг друга навсегда…